Квантовый Чеширский кот — парадоксальное явление в квантовой механике, суть которого заключается в том, что квантовая система при определённых условиях может повести себя так, как если бы частицы и их свойства были разделены в пространстве. Другими словами, объект может быть отделён от своих собственных свойств
среда, 02 января 2019
При организации идейно-политического воспитания агента-вербовщика, не разделяющего в полной мере наших политических взглядов и привлеченного к сотрудничеству с советской разведкой на материальной или морально-психологической основе, разведчику нужно тщательно изучить его политическое лицо, в частности выяснить, как формировались его убеждения. В зависимости от результатов анализа следует определить возможности и целесообразность идейно-политического перевоспитания агента-вербовщика, перевода его на наши идейные позиции. Делать это нужно осторожно, не допуская наставлений и безапелляционных утверждений.
Возможности идеологического воздействия многообразны, и применение того или иного метода зависит от подготовленности оперативного работника, его умения оказывать влияние на другого человека. Разъяснительные беседы нужно заранее планировать, строить на конкретных примерах, острых противопоставлениях, которые позволяют делать вывод о справедливости политики СССР, необходимости ее поддержки и, следовательно, о моральной оправданности сотрудничества с представителями Советского государства. Это особенно важно в работе с агентами-вербовщиками, используемыми для приобретения источников в объектах США.
Идейно-политическое влияние на агента-вербовщика должно сочетаться с воспитанием его в духе честности, искренности в отношениях с разведчиком, преданности сотрудничеству с нами, а также с привитием агенту таких качеств, как дисциплинированность, организованность, аккуратность и исполнительность.
Возможности идеологического воздействия многообразны, и применение того или иного метода зависит от подготовленности оперативного работника, его умения оказывать влияние на другого человека. Разъяснительные беседы нужно заранее планировать, строить на конкретных примерах, острых противопоставлениях, которые позволяют делать вывод о справедливости политики СССР, необходимости ее поддержки и, следовательно, о моральной оправданности сотрудничества с представителями Советского государства. Это особенно важно в работе с агентами-вербовщиками, используемыми для приобретения источников в объектах США.
Идейно-политическое влияние на агента-вербовщика должно сочетаться с воспитанием его в духе честности, искренности в отношениях с разведчиком, преданности сотрудничеству с нами, а также с привитием агенту таких качеств, как дисциплинированность, организованность, аккуратность и исполнительность.
Приобретение и подготовка агентов-вербовщиков в целях разведывательного проникновения в учреждения США
Информирую вас, что 16 июня 1961 года Рудольф Хамитович Нуреев, 1938 года рождения, татарин, беспартийный, холостой, артист балета Ленинградского государственного академического театра оперы и балета им. С. М. Кирова, предал Родину во время гастролей во Франции.
3 июня с. г. из Парижа поступили данные о том, что Нуреев нарушает правила поведения советских граждан за рубежом, выходит один в город, возвращается в гостиницу поздно вечером. Кроме того, он завязал близкие отношения с французскими артистами (некоторые из них гомосексуалисты). Хотя с Нуреевым были проведены предупредительные беседы, он свое поведение не изменил.
Комитет государственной безопасности по согласованию с выездной комиссией ЦК КПСС дал приказ своему резиденту в Париже заставить Нуреева вернуться в СССР. 8 июня с. г. парижский резидент информировал нас, что Нуреев прекратил ночные выходы в город и улучшил свое поведение, в соответствии с чем посол принял решение приостановить его возвращение в СССР.
16 июня с. г. во время отъезда труппы в Лондон, следуя инструкциям Министерства иностранных дел СССР и по согласованию с решением выездной комиссии, посольство приняло решение отправить Нуреева в Москву. Однако, прибыв в аэропорт, Нуреев отказался вылететь на Родину. Он обратился к французской полиции и попросил, чтобы ему помогли остаться в стране. Незамедлительно полицейские подготовили для Нуреева просьбу о предоставлении убежища и попросили его подписать документ, что он и сделал. Прибывший в аэропорт советский консул имел с Нуреевым беседу, но тот не изменил своего намерения о предательстве. Посольство СССР подало в этой связи ноту протеста французскому Министерству иностранных дел.
У P. X. Нуреева в Советском Союзе остались: в г. Уфе — отец, начальник отдела безопасности завода; мать, пенсионерка. Две сестры Нуреева также проживают в г. Уфе, третья — в Ленинграде.
P. X. Нуреев характеризуется недисциплинированностью, нетерпимостью к замечаниям и грубым поведением. Относительно его политических намерений никаких компрометирующих материалов не обнаружено, так же как и на членов его семьи. Ранее Нуреев неоднократно выезжал за рубеж.
3 июня с. г. из Парижа поступили данные о том, что Нуреев нарушает правила поведения советских граждан за рубежом, выходит один в город, возвращается в гостиницу поздно вечером. Кроме того, он завязал близкие отношения с французскими артистами (некоторые из них гомосексуалисты). Хотя с Нуреевым были проведены предупредительные беседы, он свое поведение не изменил.
Комитет государственной безопасности по согласованию с выездной комиссией ЦК КПСС дал приказ своему резиденту в Париже заставить Нуреева вернуться в СССР. 8 июня с. г. парижский резидент информировал нас, что Нуреев прекратил ночные выходы в город и улучшил свое поведение, в соответствии с чем посол принял решение приостановить его возвращение в СССР.
16 июня с. г. во время отъезда труппы в Лондон, следуя инструкциям Министерства иностранных дел СССР и по согласованию с решением выездной комиссии, посольство приняло решение отправить Нуреева в Москву. Однако, прибыв в аэропорт, Нуреев отказался вылететь на Родину. Он обратился к французской полиции и попросил, чтобы ему помогли остаться в стране. Незамедлительно полицейские подготовили для Нуреева просьбу о предоставлении убежища и попросили его подписать документ, что он и сделал. Прибывший в аэропорт советский консул имел с Нуреевым беседу, но тот не изменил своего намерения о предательстве. Посольство СССР подало в этой связи ноту протеста французскому Министерству иностранных дел.
У P. X. Нуреева в Советском Союзе остались: в г. Уфе — отец, начальник отдела безопасности завода; мать, пенсионерка. Две сестры Нуреева также проживают в г. Уфе, третья — в Ленинграде.
P. X. Нуреев характеризуется недисциплинированностью, нетерпимостью к замечаниям и грубым поведением. Относительно его политических намерений никаких компрометирующих материалов не обнаружено, так же как и на членов его семьи. Ранее Нуреев неоднократно выезжал за рубеж.
Председатель КГБ
А. Шелепин
А. Шелепин
суббота, 06 октября 2018
Город стоял, как обделавшийся старик.
Юсуповский дворец был теперь домом работников просвещения, Аничков стал музеем советских городов, дворец Белосельских-Белозерских был райкомом Центрального района, в домах Бецкого и Барятинского общежительствовал пролетариат, во дворце Брусницына открылась кожевенная фабрика имени пострадавшего за народ Радищева, во дворце великого князя Александра Владимировича — санатория для недостаточных ученых, Биржу делили матросский клуб и загадочный Совет по изучению производственных сил, в Строгановском дворце поместилась Сельхозакадемия, в Меншиковском — тоже академия, но военная, а в церкви Божией Матери Милующей тренировался перед глубоководными погружениями отряд боевых водолазов имени еще Троцкого, но год спустя уже Кирова.
Чего бы мы хотели? Разве хотели бы мы, чтобы город новым Китежем ушел в болота, из которых вырос, и не достался уже никому? Нет, пусть бы он был, бледный, сирый, в паутинном запустении, как заброшенный замок; но то, что он горячо стремился к новой жизни, поспешая, разваливаясь на ходу, напяливая кумач, за месяц готовясь к празднеству, приспосабливая академии под санатории для настрадавшегося пролетариата, было всего больнее для тех, кто помнил его прежним. Таким приезжим казалось, что к звукам весеннего Ленинграда — конскому цокоту, людскому топоту, трамвайному звону, крикам газетчиков, мявканью грязных чаек, — примешивался подспудный гул, но не грохот близкой катастрофы, сносящей нас всех с лица земли за то, что мы выжили и согласились, — а ровный белый шум бессильного бешенства.
Если бы он выбрал роль призрака, запущенного безумца, вечно бормочущего о собственном прошлом! Но он был городом и не мог быть ничем, кроме; он согласился на роль второй столицы, забыв или заставив себя забыть, что второй не бывает. Он мнил еще поспорить с этой дурой, азиаткой, отомстившей окончательно и бесповоротно; он отказывался понять, что история свернула на ее охотнорядский путь, круглый, как она сама, как гнездо, плаха, боярское пузо. Он все еще верил, что протащит в образчики тиранства не самоцельное зверство Ивана, но созидательную ярость Петра. И потому он лихорадочно одевался в кумач, сдавал дворцы беспризорникам и партийцам, со старческой стыдной поспешностью встраивался в новую жизнь, всем видом говоря: смотрите, и я тоже! Как инвалид, лепечущий о былых заслугах, он в каждом втором транспаранте именовал себя колыбелью переворота, хотя на дне души мечтал стать его могилой; из последних сил внушал себе, что лучше такая жизнь, чем распад, пустоши, проплешины одичания — ибо так он, глядишь, подспудно внушит новым память о былых титанах, облагородит не победителей, так их детей, загонит толпы ликующей простоты в пропорции Растрелли и Росси. Должно быть, осенними ночами он сам уговаривал себя — так же униженно, как все, согласившиеся выжить под игом; и как знать — может, был прав, ибо, послужив победившему скотству, он перестоял и его, — а все-таки в двадцать пятом году смотреть на него было тяжело.
Впрочем, смотревшие видели разное.
Юсуповский дворец был теперь домом работников просвещения, Аничков стал музеем советских городов, дворец Белосельских-Белозерских был райкомом Центрального района, в домах Бецкого и Барятинского общежительствовал пролетариат, во дворце Брусницына открылась кожевенная фабрика имени пострадавшего за народ Радищева, во дворце великого князя Александра Владимировича — санатория для недостаточных ученых, Биржу делили матросский клуб и загадочный Совет по изучению производственных сил, в Строгановском дворце поместилась Сельхозакадемия, в Меншиковском — тоже академия, но военная, а в церкви Божией Матери Милующей тренировался перед глубоководными погружениями отряд боевых водолазов имени еще Троцкого, но год спустя уже Кирова.
Чего бы мы хотели? Разве хотели бы мы, чтобы город новым Китежем ушел в болота, из которых вырос, и не достался уже никому? Нет, пусть бы он был, бледный, сирый, в паутинном запустении, как заброшенный замок; но то, что он горячо стремился к новой жизни, поспешая, разваливаясь на ходу, напяливая кумач, за месяц готовясь к празднеству, приспосабливая академии под санатории для настрадавшегося пролетариата, было всего больнее для тех, кто помнил его прежним. Таким приезжим казалось, что к звукам весеннего Ленинграда — конскому цокоту, людскому топоту, трамвайному звону, крикам газетчиков, мявканью грязных чаек, — примешивался подспудный гул, но не грохот близкой катастрофы, сносящей нас всех с лица земли за то, что мы выжили и согласились, — а ровный белый шум бессильного бешенства.
Если бы он выбрал роль призрака, запущенного безумца, вечно бормочущего о собственном прошлом! Но он был городом и не мог быть ничем, кроме; он согласился на роль второй столицы, забыв или заставив себя забыть, что второй не бывает. Он мнил еще поспорить с этой дурой, азиаткой, отомстившей окончательно и бесповоротно; он отказывался понять, что история свернула на ее охотнорядский путь, круглый, как она сама, как гнездо, плаха, боярское пузо. Он все еще верил, что протащит в образчики тиранства не самоцельное зверство Ивана, но созидательную ярость Петра. И потому он лихорадочно одевался в кумач, сдавал дворцы беспризорникам и партийцам, со старческой стыдной поспешностью встраивался в новую жизнь, всем видом говоря: смотрите, и я тоже! Как инвалид, лепечущий о былых заслугах, он в каждом втором транспаранте именовал себя колыбелью переворота, хотя на дне души мечтал стать его могилой; из последних сил внушал себе, что лучше такая жизнь, чем распад, пустоши, проплешины одичания — ибо так он, глядишь, подспудно внушит новым память о былых титанах, облагородит не победителей, так их детей, загонит толпы ликующей простоты в пропорции Растрелли и Росси. Должно быть, осенними ночами он сам уговаривал себя — так же униженно, как все, согласившиеся выжить под игом; и как знать — может, был прав, ибо, послужив победившему скотству, он перестоял и его, — а все-таки в двадцать пятом году смотреть на него было тяжело.
Впрочем, смотревшие видели разное.
Д.Быков
Остромов, или ученик чародея
Остромов, или ученик чародея
суббота, 16 июня 2018
В 1896 году в издании London Spectator появилась статья, где говорилось, что изобретение велосипеда станет крахом для общества. Авторы предупреждали, что свобода передвижения, которую даст велосипед, позволит перемещаться от одной удаленной социальной группы к другой, вместо того чтобы оставаться в одной группе и вести долгую содержательную беседу. Кроме того, по мнению авторов статьи, полноценному общению помешает и тот факт, что люди, уставшие после поездки на велосипеде, станут раньше ложиться спать.
Л.Бройнинг
Управляй гормонами счастья
Управляй гормонами счастья
Горе в семье Ремезовых потихоньку обживалось, обретало своё место, как новый постоялец: оно глядело месяцем в окошко, трещало огнём лучины, стрекотало сверчком за печью, сидело со всеми за общим вечерним столом и бормотало что-то во сне. Но никто из Ремезовых не заметил, что происходит с Ефимьей Митрофановной. Она не колотилась в отчаянье, не рвала волосы, не причитала, не убивалась. Она затихла, будто уступила горе своим родным людям: пусть отведут душу, пусть быстрее отмучаются и опустошатся.
Как-то раз Лёнька с Лёшкой запропастились куда-то и не привезли воды с Курдюмки; за водой уехали Варвара с Машей, а Семён Ульяныч за ужином принялся ворчать на мальчишек:
— Морды вы бродяжьи! Забыли своё дело, да? Петька вон за товарищей живот положил, а у вас мать на проруби горбатится!
Эти попрёки означали, что Семён Ульяныч в душе уже принял гибель сына. А Ефимья Митрофановна, ничего никому не говоря, не приняла. читать дальше
Как-то раз Лёнька с Лёшкой запропастились куда-то и не привезли воды с Курдюмки; за водой уехали Варвара с Машей, а Семён Ульяныч за ужином принялся ворчать на мальчишек:
— Морды вы бродяжьи! Забыли своё дело, да? Петька вон за товарищей живот положил, а у вас мать на проруби горбатится!
Эти попрёки означали, что Семён Ульяныч в душе уже принял гибель сына. А Ефимья Митрофановна, ничего никому не говоря, не приняла. читать дальше
суббота, 26 мая 2018
В отличие от других остяков, Пантила не верил, что русские – колдуны. Он не боялся русских, он ездил на ярмарки и в Берёзов, и в Тобольск. Власть русских была не в колдовстве. Все русские, даже какой-нибудь последний нищий на ярмарочной площади, имели в себе безоговорочное убеждение, что тут, в Сибири, они самые главные. Они приходили и брали, что пожелают, и даже удивлялись, когда им не хотели давать. Они не сомневались в своём праве. И про меру они тоже не думали – забирали больше, чем надо, могли забрать вообще всё, и не испытывали вины. Русские были не народом, а половодьем. Нельзя сказать, что они угрожали или давили силой, хотя порой случалось всякое. Но обезоруживала их уверенность в себе. Вот и сейчас: есаул Полтиныч приехал в чужой срок, ведь летом время бухарцев; есаул обманывал; с есаулом было только восемь человек, а в Певлоре для отпора Пантила мог призвать два десятка воинов, – и всё равно Пантила подчинялся. Он не мог понять, в чём причина владычества русских. И ему было больно и горько за свой народ: почему он такой слабый, хотя люди, выживающие зимой на Оби, – сильнее и русских, и татар, и бухарцев, и кого угодно.
А. Иванов
Тобол
Тобол
суббота, 03 марта 2018
Меня попросили написать матери: это означает, что у меня температура выше сорока и жить мне осталось недолго. Не повезло, не так ли? Умереть в двадцать шесть лет. И не иметь даже родных, кому я мог бы доверить мои последние мысли. Но это невезение стало таким банальным сегодня. Думаю, я даже не имею права жаловаться. В конце концов, я умираю в чистой белой постели и вижу над собой прекрасное лицо сестры Люси. Я не буду гнить в грязи между окопами; живые не увидят, как мой живот раздувается от газов, им не придется терпеть запах моего разложения, а через несколько недель после моей смерти, расчищая поле, заливать меня негашеной известью, чтобы я меньше вонял. Да я баловень: умираю в чистоте, в госпитале.
Друзья мои, я пишу это письмецо, чтобы сказать вам, что люблю вас, что ухожу, гордясь тем, что знал вас, был избран и оценен вами, и что наша дружба, наверно, лучшее, что было в моей жизни. Странная это вещь – дружба. Влюбленные говорят о любви, а вот настоящие друзья о дружбе никогда не говорят. Это чувство не называется по имени и не обсуждается. Оно сильно и безмолвно. Целомудренно. Мужественно. Это мужская романтика. читать дальше
Друзья мои, я пишу это письмецо, чтобы сказать вам, что люблю вас, что ухожу, гордясь тем, что знал вас, был избран и оценен вами, и что наша дружба, наверно, лучшее, что было в моей жизни. Странная это вещь – дружба. Влюбленные говорят о любви, а вот настоящие друзья о дружбе никогда не говорят. Это чувство не называется по имени и не обсуждается. Оно сильно и безмолвно. Целомудренно. Мужественно. Это мужская романтика. читать дальше
"Занятный субъект, – подумал он, – способен вынести все, если в нем признают существо исключительное. Странное мужество, основанное на неуверенности в себе. Редко встретишь эго, столь сильное и столь слабое одновременно. Сильное, потому что мнит себя абсолютным центром мироздания, напичкано прописными истинами, всегда убеждено в своей правоте. Слабое, потому что ему жизненно необходимо, чтобы окружающие отметили его заслуги, успокоили его сомнения насчет собственной ценности. Таков порочный круг эгоцентриков: их эго так много требует, что им в конечном счете нужен ближний. Это, должно быть, тяжко. Уж лучше быть банальным эгоистом."
Шмитт Э.
Другая судьба
Другая судьба
среда, 14 февраля 2018
- Сережа! Я прочел в папашином труде,
Что плавает земля в воде,
Как клецка в миске супа...
Так в древности учил мудрец Фалес Милетский...
- И глупо! -
Уверенно в ответ раздался голос детский.
- Ученостью своей, Павлушка, не диви,
Не смыслит твой Фалес, как видно, ни бельмеса,
Мой дядя говорил, - а он умней Фалеса,
Что плавает земля... 7000 лет в крови!
Что плавает земля в воде,
Как клецка в миске супа...
Так в древности учил мудрец Фалес Милетский...
- И глупо! -
Уверенно в ответ раздался голос детский.
- Ученостью своей, Павлушка, не диви,
Не смыслит твой Фалес, как видно, ни бельмеса,
Мой дядя говорил, - а он умней Фалеса,
Что плавает земля... 7000 лет в крови!
В детской
Саша Черный
Саша Черный
пятница, 09 февраля 2018
Лев Гумилев так рассказывает: « Говорили мы с Анной Андреевной о поэзии. Я ей говорю: «Золотой век» - это Пушкин и другие, вы – как месяц». – «Почему?» - спросила Анна Ахматова. Я ответил: «Они писали о посторонних: о Евгении Онегине, кавказском пленном, медном всаднике, мертвых душах. А вы все время пишите о себе, « я и я». Поэтому они – солнце, а вы – месяц». « О сын, спасибо! Продай мне эту идею», - обрадовалась Анна Ахматова.
Так у нее появились в «Поэме без героя» эти замечательные строки:
На Галерной темнела арка,
В Летнем тонко пела флюгарка,
И серебряный месяц ярко
Над серебряным веком стыл.
Так у нее появились в «Поэме без героя» эти замечательные строки:
На Галерной темнела арка,
В Летнем тонко пела флюгарка,
И серебряный месяц ярко
Над серебряным веком стыл.
Анна Ахматова и Лев Гумилёв.
понедельник, 05 февраля 2018
А эта встреча двух душ произошла недавно. Одна душа принадлежала человеку.
Другая — кошке.
Человек был русский инженер. Николай Иторов.
Кошка — белая, пушистая, глаза янтарные. Звали кошку Лапушка.
Она инженеру Иторову была совсем чужая и даже малознакомая. Она была хозяйская кошка, а Иторов был жилец и никакого отношения и даже интереса к ней не имел.
Если Лапушка залезала в его комнату, он громко говорил, повернув голову к двери:
— Уберите кошку!
Он даже не знал, что она Лапушка.
читать дальше
Другая — кошке.
Человек был русский инженер. Николай Иторов.
Кошка — белая, пушистая, глаза янтарные. Звали кошку Лапушка.
Она инженеру Иторову была совсем чужая и даже малознакомая. Она была хозяйская кошка, а Иторов был жилец и никакого отношения и даже интереса к ней не имел.
Если Лапушка залезала в его комнату, он громко говорил, повернув голову к двери:
— Уберите кошку!
Он даже не знал, что она Лапушка.
читать дальше
воскресенье, 04 февраля 2018
Одно неясное привыкли мы ценить.
В запутанных узлах, с какой–то страстью
Мы ищем тонкости, не веря, что возможно
Величье с простотой в душе соединить.
В запутанных узлах, с какой–то страстью
ложной,
Мы ищем тонкости, не веря, что возможно
Величье с простотой в душе соединить.
З.Гиппиус
Л. С. Баксту
Л. С. Баксту
пятница, 02 февраля 2018
Чуть больше месяца веду тумблер. как же мне нравится иногда его перелистывать, будто весь интернет отфильтровали, оставив лишь самое прекрасное для меня. Удивительное ощущение. А еще на меня подписались уже 8 человек, что особенно приятно.
Добыл Мастера страшного суда, счастлив как слон.
Сегодня начинается второй семестр китайского, волнуюсь, в последние недели того года не выдержал темп и в январе догонял. Надеюсь, в этот раз я буду более собранным.
Никак не могу найти последние альбомы Second-hand rose, что меня печалит. Там, где все воруют, лишь первые три.
Добыл Мастера страшного суда, счастлив как слон.
Сегодня начинается второй семестр китайского, волнуюсь, в последние недели того года не выдержал темп и в январе догонял. Надеюсь, в этот раз я буду более собранным.
Никак не могу найти последние альбомы Second-hand rose, что меня печалит. Там, где все воруют, лишь первые три.
вторник, 30 января 2018
Потрепанная шеренга роботов выдерживала натиск гигантских злых духов, которые крушили их, поражая ужасом сердца телезрителей во всем мире, не отводивших зачарованного взгляда от экранов. Роботы дрались как мужчины, как герои, пытаясь оттеснить силы зла.
Астарот выкрикнул приказ, и Бегемот тяжело двинулся в атаку. Велиал во главе клина дьяволов обрушился на заколебавшийся левый фланг генерала Феттерера. Металл визжал, электроны выли в агонии, не выдерживая этого натиска.
В тысяче миль позади фронта генерал Феттерер вытер дрожащей рукой вспотевший лоб, но все так же спокойно и хладнокровно отдавал распоряжения, какие кнопки нажать и какие рукоятки повернуть. И великолепные армии не обманули его ожиданий. Смертельно поврежденные роботы поднимались на ноги и продолжали сражаться. Разбитые, сокрушенные, разнесенные в клочья завывающими дьяволами, роботы все-таки удержали свою позицию. читать дальше
Астарот выкрикнул приказ, и Бегемот тяжело двинулся в атаку. Велиал во главе клина дьяволов обрушился на заколебавшийся левый фланг генерала Феттерера. Металл визжал, электроны выли в агонии, не выдерживая этого натиска.
В тысяче миль позади фронта генерал Феттерер вытер дрожащей рукой вспотевший лоб, но все так же спокойно и хладнокровно отдавал распоряжения, какие кнопки нажать и какие рукоятки повернуть. И великолепные армии не обманули его ожиданий. Смертельно поврежденные роботы поднимались на ноги и продолжали сражаться. Разбитые, сокрушенные, разнесенные в клочья завывающими дьяволами, роботы все-таки удержали свою позицию. читать дальше
воскресенье, 28 января 2018
Музыка в гораздо большей степени влияет на сердце и чувства, а не на интеллект человека. А где же может биться сердце нации сильнее, как не в народных массах, в которых сердце нации нашло свой истинный дом?
Йозеф Геббельс
《贈刀鑷》釋月澗
如星囧囧瞭雙眸
妙處工夫少與儔
捏定這些真柄霸
衲僧那個不低頭
В подарок мастеру ножа и щипцов (Ши Юэ-цзянь)
Горят его глаза как ярких две звезды，
С ним в мастерстве немногие сравнятся，
Когда орудия хватает рукоятку властно，
Кто из монахов не склоняет головы?
如星囧囧瞭雙眸
妙處工夫少與儔
捏定這些真柄霸
衲僧那個不低頭
В подарок мастеру ножа и щипцов (Ши Юэ-цзянь)
Горят его глаза как ярких две звезды，
С ним в мастерстве немногие сравнятся，
Когда орудия хватает рукоятку властно，
Кто из монахов не склоняет головы?
воскресенье, 14 января 2018
По этой причине Мы предписали сынам Исраила: кто убьет человека не за убийство или распространение нечестия на земле, тот словно убил всех людей, а кто сохранит жизнь человеку, тот словно сохранит жизнь всем людям.
Не кривлю душой (понимаю, что уже слишком много жалуюсь) — я еще не оправился от Сталина в России. Так называемой «второй революции» — истребления собственного народа.
И тут Гитлер.
Говорят, война — лучший друг смерти, но мне следует предложить вам иную точку зрения. Война для меня — как новый начальник, который требует невозможного. Стоит за спиной и без конца повторяет одно: «Сделайте, сделайте…» И вкалываешь. Исполняешь. Начальник, однако, вас не благодарит. Он требует еще больше.
И тут Гитлер.
Говорят, война — лучший друг смерти, но мне следует предложить вам иную точку зрения. Война для меня — как новый начальник, который требует невозможного. Стоит за спиной и без конца повторяет одно: «Сделайте, сделайте…» И вкалываешь. Исполняешь. Начальник, однако, вас не благодарит. Он требует еще больше.
М.Зусак
Книжный вор
Книжный вор
среда, 25 октября 2017
Вика лежала спокойная, только очень белая — белее цветов. Начался мелкий осенний дождь, но все стояли не шевелясь, а Искра смотрела, как постепенно намокают и темнеют цветы, как стекает вода по мертвому лицу, и ей хотелось накрыть Вику, упрятать от дождя, от сырости, которая теперь навеки останется с нею.
— Товарищи! — вдруг очень громко сказал директор. Парни и девчата, смотрите. Во все глаза смотрите на вашу подругу. Хорошо смотрите, чтобы запомнить. На всю жизнь запомнить, что убивает не только пуля, не только клинок или осколок — убивает дурное слово и скверное дело, убивает равнодушие и казенщина, убивает трусость и подлость. Запомните это ребята, на всю жизнь запомните!..
Он странно всхлипнул и с размаху закрыл лицо ладонями, точно ударил себя по щекам. Учительницы подхватили его, повели в сторону, обняв за судорожно вздрагивающие плечи. И снова стало тихо. Лишь дождь шуршал.
— Товарищи! — вдруг очень громко сказал директор. Парни и девчата, смотрите. Во все глаза смотрите на вашу подругу. Хорошо смотрите, чтобы запомнить. На всю жизнь запомнить, что убивает не только пуля, не только клинок или осколок — убивает дурное слово и скверное дело, убивает равнодушие и казенщина, убивает трусость и подлость. Запомните это ребята, на всю жизнь запомните!..
Он странно всхлипнул и с размаху закрыл лицо ладонями, точно ударил себя по щекам. Учительницы подхватили его, повели в сторону, обняв за судорожно вздрагивающие плечи. И снова стало тихо. Лишь дождь шуршал.
Б。Васильев
Завтра была война
Завтра была война